Тяжёлый свой путь

Вне всякого сомнения, добровольный уход или отставка, оформленная «по собственному желанию», это серьезный стресс. Тренер, как и игрок, в Советском Союзе привыкал к коллективу, дорожил его честью, наставник становился не просто членом семьи, но человеком, ответственным за ее существование. И тренеру, точно так же, как и хоккеисту, было крайне нелегко проснуться утром с мыслью, что ни сегодня, ни завтра не надо идти на работу. И что же делать дальше? До пенсии еще времечко имеется. А если человек отработал на одном месте с десяток лет или более, как, например. Николай Эпштейн в «Химике», пришедший в 1953 году на пустое место и вложивший душу в создание команды? Сколько всего было у него за 23 года работы? В том числе и нападок?

Однажды в крупной газете написали, что у него хоккеисты оформлены грузчиками, но на работе их никто не видел. Был случай, когда «Химик» чуть не прикрыли. У команды не было крытого катка, без которого нельзя было выступать в высшей лиге. Понятно, уходит игрок в 30 лет. Он здоров, может себя как-то проявить, найти новое занятие. Ну о каких планах в 55–57 лет могла ли идти речь? О пенсионных. Но кого это, кроме тренеров и их семей, волновало?

Долгожитель-тренер у нас только Виктор Тихонов, но в момент распада СССР и падения ЦСКА ему было 60 лет. И просто некому было спасать армейцев. В иной ситуации потерю позиций Тихонову не простили бы. А если говорить откровенно, то Виктор Васильевич вообще человек уникальный. Я не видел наставника, который бы столь серьезно относился к собственной спортивной форме, строго соблюдал режим, плюс потрясающая сила воли, выдержанность, ответственность.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58